4 А.В.Чаянов Крестьянское хозяйство

Разумеется, что оброчные хозяйства, находящиеся в более благоприятных рентообразующих условиях, могут выплачивать помещику и относительно более высокий оброк. Однако такое увеличение оброка следует отнести не за счет производительно­сти труда человека, а за счет земли, и оно являет собой обыч­ную дифференциальную земельную ренту.

В условиях свободной купли-продажи земли и крепостных работников часть оброка, образующаяся за счет земли и в свою очередь образующая земельную ренту, капитализируется и определяет цену на землю, тогда как прочая час1ь, создаю­щаяся трудом крепостного и представляющая собой крепост­ную ренту, капитализируясь, определяет товарную цену на кре­постного работника.

Не требует доказательства, что крепостная рента определя­ется способностью предельного крестьянина платить оброк, про­изводя продукцию в наиболее неблагоприятных условиях, тогда как дифференциальная земельная рента определяется соответствующей разницей между способностью к налогообло­жению предельного крестьянина и любого другого крестьян­ского хозяйства.

Учитывая существенные качественные различия между об­разованием и формой уплаты оброка, с одной стороны, и рабо­владельческой ренты — с другой, а также различия в органи­зации производства рабовладельческого и мелкого крепостного хозяйства, нельзя ожидать, что крепостная и рабовладельче­ская ренты будут количественно равны.

Еще значительнее различия в ценообразовании на крепостного работника и раба. Как мы могли уже заметить, в образовании цены на раба очень существенную роль играет себестоимость его приобретения. В крестьянском крепостном хозяйстве на оброке помещик не несет никаких расходов на воспроизводство человеческого материала — причина, почему число крепостных не определяется (как это характерно для рабовладельческого хозяйства) равновесием между предельными доходами и предельной себестоимостью раба. Воспроизводство потомства, а следовательно, и численность крепостных опреде­ляют сами крепостные. Поэтому способность к налогообложе­нию, а тем самым и рента предельного крепостного определя­ются некоторым данным количеством крепостных в данной стране и в данное время.

Сказанного достаточно для морфологической характери­стики оброчного крестьянского хозяйства. Противопоставляя эту систему экономическому типу рабовладельческого хозяй­ства, наглядно убеждаешься в том, что, несмотря на некоторое внешнее сходство правового положения, эти системы принци­пиально различны и определяются совершенно различными экономическими зависимостями.

133

НАРОДНОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ КАТЕГОРИИ

Рабовладельческое хозяйство

1. Товарные цены

2. Авансируемый рабовладельцем ка­питал, циркулирующий в процессе производства в капитализированной форме (Д — Т — Д + п). Этот ка­питал включает также затраты на содержание раба

3. [Расходы на содержание раба: ка­тегория не народнохозяйственная, а только натуральная]

4. Прибыль с капитала (процент)

5. Рабовладельческая рента

6. Цена на раба

7. Дифференциальная земельная рента

8. Цена на землю

Оброчное крепостное хозяйство

1. Товарные цены

2. [Капитальные средства во владении крепостного (процесс производства происходит в формах трудового се­мейного хозяйства, см. соотв. место в работе): категория не народнохозяй­ственная,  а только натуральная]

3. Неделимый трудовой доход семьи

4. Процент на ссудный капитал

5. Оброк крепостного хозяйства

6. Цена на крепостного

7. Доход типа ренты, которий полу­чает помещик в размере оброка'как результат воздействия рентообразую-щих факторов (

8. Цена на землю

Приведенное сравнение с достаточной наглядностью харак­теризует различия, присущие обоим типам хозяйств. Остается лишь добавить, что обе системы не менее различны по форме рентабельности и хозяйственного учета.

В своем понимании рентабельности владелец рабовладель­ческого хозяйства приближается к несколько видоизмененной формуле капиталистического расчета этого показателя. В графу затрат на место заработной платы он ставит технико-физиоло-гически обусловленные затраты на содержание раба. Чистый доход он расчленяет на три составные: процент на капитал, аб­солютная рента и рабовладельческая рента.

Иначе обстоит дело с крепостным оброчным хозяйством, специфической особенностью которого является некоторая рас­члененность хозяйственного субъекта и в котором понятие рен­табельности в понимании крестьянской семьи сближается с ти-; пом рентабельности трудового семейного хозяйства, в то время как система расчета рентабельности, как ее понимает крепост­ник— помещик и землевладелец, является типичной для ренты и выражает стремление к поиску наиболее рентабельного вло­жения капитала.

Исследованное здесь различие в природе оброчного и рабо­владельческого хозяйства ведет к двум весьма своеобразным выводам национально-экономического порядка. То обстоятель­ство, что владелец оброчного крестьянина, являясь субъектом собственности и права на присвоение ренты, не является одно-» временно субъектом собственно производства (каким является владелец рабовладельческого хозяйства), весьма необычно про­является в том, что оброк в сильной степени подвержен воздей­

134

ствию демографических факторов, от которых рабовладельче­ская рента совершенно не зависит.

На самом деле. В организации рабовладельческого хозяй­ства численность рабов всегда может быть приведена в соот­ветствие с потребностью в труде, которая возникает в хозяй­стве при оптимальной, т. е. обеспечивающей максимальную ра­бовладельческую ренту, степени интенсивности. Напротив, в крестьянском хозяйстве соотношение между наличной рабочей силой и размером используемой земельной площади в значи­тельно меньшей степени поддается регулированию со стороны землевладельца и крестьян в направлении оптимума, ибо за редким исключением движение населения при крепостном ре­жиме носит чисто натурально-элементарный характер. Поэтому здесь существует опасность относительного перенаселения, ко­торое, как мы видели при анализе семейного трудового хозяй­ства, вызывает рост интенсификации выше оптимальной, сни­жает благосостояние населения и его способность нести налого­вое бремя.

Возникает своеобразный феномен отрицательной ренты пе­ренаселения, которая поглощает значительную часть оброка. Единственным выходом из этого положения является переселе­ние части крепостного населения с перенаселенной земли и его использование в целях колонизации малонаселенных районов. Совершенно очевидно, что в этом случае существенна возра­стает крепостная рента, которую производит переселенное на­селение, количество которого приведено в оптимальное соотно­шение с площадью земли. С ростом ренты возрастает и обра­зующаяся в результате капитализации цена на крепостного работника.

Этот рост делает переселение и колонизацию чрезвычайно выгодными как для землевладельца оброчной зоны, так и для самих затронутых этим процессом крестьян.

Завершая сравнительный анализ рабовладельческого и об­рочного крепостного хозяйств, подчеркнем, что при прочих рав­ных- условиях рыночной конъюнктуры в равных исторических и природных условиях величина образовавшейся в том и другом случае ренты (рабовладельческой и крепостной) не всегда со* впадает и, более того, значительно расходится. Не вдаваясь в подробный анализ этой исключительно интересной проблемы, который потребовал бы эмпирического исследования обширного материала, ограничимся лишь упоминанием, что с учетом этого различия в старой России времен крепостного права просмат­ривались зоны преимущественно оброчного хозяйства и зоны с преимуществом хозяйств, для которых был характерен неко­торый переход к барщине — форме организации хозяйства, приближающейся к рабовладельческой. Со временем эти зоны меняли свои географические границы под воздействием различ­

133

ных факторов, так как рабовладельческая рента то здесь, то там уступала место оброчной, зачастую превосходя первую, и, приспосабливаясь к этим изменениям, помещики переводили своих крестьян в зависимости от «конъюнктуры» с барщины на оброк, и обратно.

Большой теоретический интерес представляет анализ часто встречающегося в истории ленного владения аграрным районом с натуральным хозяйством особого вида феодального уклада,, при котором несущий производительный слой — облагаемые на­логом крестьяне — остается абсолютно натурально-хозяйствен­ным и выплачивает феодальному сюзерену налоги в натураль­ной форме, а получатели налога — князья, графы,» монастыри и т. д.— «реализуют» собранную в натуральной форме земель­ную и крепостную ренты на отдаленных рынках. /

В этой системе, общая экономическая структура которой Со­ответствует изученному нами типу оброчного крепостного „хо­зяйства, особый интерес представляет ценообразование на, те из продуктов, которые феодал собирает в форме натурального налога и реализует на отдаленных рынках. Факт себестоимости продукта не может играть здесь никакой роли, если не считать себестоимостью содержание внеэкономического аппарата нало­говых сборщиков и контингентов для подавления воЛнений(1

Как известно,' владелец оброчных крепостных, феодального поместья весьма слабо участвует в организации производства. Продукция, составляющая его феодальную ренту, является,для него величиной, представленной в натуральной форме в,резуль­тате уплаты налогов верноподданным ему населением поместья, и эту величину нельзя форсировать; не рискуя, конечно же, феодал может до определенной степени изменять состав продук­тов, сдаваемых подневольными в качестве натурального на/}о^а, и пытаться привести его в соответствие с рыночной конъюнкту­рой. Но учитывая слабую организационную гибкость крестьян­ского хозяйства, эта форма хозяйственной активности землевла­дельца также сталкивается с существенными препятствиями. Поэтому почти всегда хозяйственная деятельность феодала и его появление на рынке обречены на пассивность. Цены на, его товар не связаны с его производством и диктуются только ем­костью рынка сбыта. Это цены реализации некоторого количе­ства определенных товаров. j

В соответствии с этим в системе денежно-меновых .отноше­ний рента, поступающая феодалу только в силу его феодаль­ного права владения, зависит не только от количества нату­рального налога, но и от конъюнктуры этой продукции . на рынке. Колебания рыночной конъюнктуры, несмотря на?'по­стоянство количества продукции, могут влиять на ренту, а, тем самым и на цену даже самого феодального владения в ту и другую сторону. . •

136

Единственно возможная хозяйственная деятельность фео­дала ограничивается поэтому лишь некоторыми политико-эко­номическими мероприятиями, которые представляются ему не­обходимыми, чтобы поднять благосостояние его подданных и, следовательно, их способность к налогообложению.

Кроме перечисленных пяти основных типов некапиталисти­ческой организации хозяйства, в прошлом и даже в настоящем нашей экономики имеется целый ряд других переходных и даже самостоятельных форм.

h Так, в основном массиве крестьянского аграрного хозяйства мы находим вкрапления полутрудовых хозяйств — фермерского хозяйства как варианта семейного трудового хозяйства. В этом варианте наряду с рабочей силой семьи используется наемный труд, хотя и не в такой степени, чтобы придать ему капитали­стический характер. В теоретическом плане наличие в этом ва­рианте категории заработной платы должно, по-видимому, не­сколько изменить содержание прочих категорий трудового хо­зяйства, но не может полностью заменить их категориями капи­талистического уклада.

Далее приходится, без сомнения, признать, что барщина пе­риода :крепостного права в России не является рабовладением в смысле негритянского рабовладения в Америке или рабовла­дельческих систем античного мира, хотя и сближается с ними, и что регулирующие барщину экономические закономерности не совпадают более с теми, которые выявлены нами в крепостном оброчном хозяйстве.

Невозможно также втиснуть античный ойкос целиком ни в один из типов изученных нами чисто экономических систем.

'По всей вероятности, формы непрерывно развивающейся си­стемны трестирования капиталистической промышленности и коммунального капитализма, заявившие о себе в начале XX в., Также не улягутся в готовые схемы классической политической экойомии и потребуют пересмотра ее положений.

Неожиданных осложнений в экономической теории следует 'я-акже ожидать от быстро развивающейся на наших глазах си­стемы сельскохозяйственных кооперативов.

' И тем не менее мы предпочитаем ограничиться сказанным, ибо проделанный анализ пяти различных видов хозяйств уже достаточен, чтобы доказать неприменимость привычных катего­рий политической экономии ко всем случаям экономической жизни. Задачей данной краткой работы не может быть разра­ботка исчерпывающей теории некапиталистических форм хо­зяйства.' •

Нам следует, пожалуй, допустить одно исключение, а именно для системы народного хозяйства, которая хотя и не нашла ещё своего1 полного осуществления, привлекла уже тем не менее к себе внимание современной теоретической мысли. Мы имеем

137

в виду систему государственного коллективизма, или комму­низма, основы которой в разные эпохи исторического развития человеческого общества излагались в трактатах теоретиков этой системы, а позже встречаются в попытках его практического осуществления.

К сожалению, ни Маркс, ни его наиболее значительные адепты, критикуя капиталистическое общество, не попытались подробнее развить положительные основы организационное структуры социалистического хозяйства. Поэтому нам надле­жит сделать попытку построить его теорию, в исходных поло­жениях которой мы используем некоторые замечания Марксу, высказанные в «Нищете философии»*, а также работы Н. И. Бухарина и Е. С. Варги *, но в первую очередь идеи, на­шедшие практическое применение в попытках коммунистиче­ского строительства в различных европейских странах в (Пе­риод 1918—1920 гг.

Согласно этим построениям, коммунизм представляется[как народнохозяйственная система, в которой уничтожены все > без остатка экономические данности капиталистического общества, все категории капиталистического хозяйства — капитал, процент на капитал, заработная плата, рента, но сохранен и даже усо­вершенствован весь технический производственный аппарат1со­временной экономики.

В коммунистической экономической системе, которая дол­жна выполнить возложенные на нее задачи, народное хозяй­ство задумано как единое огромное хозяйство всего народа, воля которого задает ему направление посредством государ­ственных органов, их инструментов, и которое (хозяйство)-уп­равляется ими на основании единого хозяйственного плана, учитывающего и полностью реализующего все технические воз­можности, все благоприятные естественные условия.

Так как хозяйство задумано единым, обмен и деньги как объективные социальные явления отпадают5. Произведенные продукты перестают быть стоимостями в смысле денежно-мено­вых отношений. Они уже только блага, которые распределяв ются согласно государственному плану потребления. Вся специ­фическая экономика этого режима сводится к разработке госу­дарственного плана потребления и производства, а также обес­печения равновесия между ними.

Напряженность рабочей силы доводится здесь, очевидно, как в случае семейного хозяйства, до того момента, когда достига­ется равновесие между тяжестью труда и мерой удовлетворе­ния потребностей общества. Момент этот, очевидно, определяют

5 Таксы не являются ценами в системе экономического феномена, подчиняющегося собственным, свойственным только ему закономерно­стям.

138

те самые государственные органы, которые разрабатывают и согласовывают планы производства и потребления.

Так как определяемый государством уровень благосостояния каждого отдельного трудящегося не связан с производительно­стью его труда (с количеством созданного им продукта), то си­лой, стимулирующей его к труду, должно быть общественное сознание, а также государственные меры принуждения и, воз­можно, определенная премиальная система. ' В отличие от всех изученных до сих пор народнохозяйствен­ных систем, которые могут существовать чисто автоматически, элементарно, для поддержания и развития коммунистического экономического строя согласно государственному плану необ­ходимы непрерывные общественные усилия, а для пресечения возникновения не предусмотренной государственным планом хозяйственной деятельности — целый ряд мер экономического и внеэкономического принуждения.

Итак, в системе государственного коммунизма не существует ни'одной из народнохозяйственных категорий, типичных для рассмотренных нами экономических укладов. Исключением яв­ляемся чисто технический процесс производства и воспроизвод­ства средств производства.

Нарисованная нами картина, отражающая морфологию си­стемы, мало способствует уяснению ее динамики. Но это, по-видимому, возможно лишь при длительном изучении режима и его функционирования и не ранее того, как его идеологи и тео­ретики создадут стройную организационную теорию6.

Резюмируя результаты проделанного анализа, мы приводим таблицу, которая дает наглядное представление о наличии или отсутствии той или иной категории в соответствующей хозяй­ственной системе. ,' Обобщив в таблице выделенные нами системы народнохо­

, 6 Мне представляется, что нам следует подождать, пока они ответят на следующие три вопроса, разрешение которых смогло бы конкретизировать Представление о механизме социалистической экономики:

1. При помощи каких методов и на каких принципах при составлении го­сударственного плана производства и потребления определяются степень об­щественного напряжения рабочей силы, меры удовлетворения потребностей и необходимое равновесие между ними5

2. Чем стимулируется трудящийся к труду, чтобы диктуемую ему произ­водственным планом производительность он не воспринимал как тягостную и практически ее добивался'

3 Какие меры могут предотвратить опасные возникновения в социали­стическом обществе на основе новых производственных отношений новой классовой прослойки, которая могла бы создать такие формы распределения социального дохода, при которых режим в истом утратит присущее ему пер­воначально высокое идейное содержание5

Вне решения этих проблем режим социалистической экономики может быть очерчен лишь в своих общих морфологических формах *.

139

зяйственных категорий, на основании анализа мы можем сде­лать некоторые теоретические выводы.

Прежде всего примем бесспорное утверждение о том, что нынешняя капиталистическая форма хозяйства есть лишь част­ный случай народнохозяйственной жизни и что значимость и сущность возникшей на ее почве и посвященной ее теоретиче­скому изучению научной дисциплины — политической экономии в ее современном виде — не могут быть распространены на дру-

Сводная таблица

Народнохозяйственные категории

Народнохозяйственные системы

Семейные формы

а

аз о

Я X

хозяйства

О)

л

1°

« «

^ т /? ° о

с о

||

* о о «

is

О я

Феодальн1. системы

л о

»* «

я н

i«

Is

о

Н »33

5s

а

о

Цена товара     .........+    +     —    +     +    +     — i —

Единый неделимый трудовой доход семьи............—   +     +     —    +     —    +    —

Технический процесё производ­ства и воспроизводства средств

производства.........+    +     +     +     +    —    + 1 +

Авансируемый  предпринимателем <

капитал,   циркулирующий   по

формуле Д—Т—Д+п    ....+    —    —    +     —    —    —    —

Процент на капитал в форме дохода

рантье............+    +    —    +     +    +     —

Заработная плата   .......   +    —    —    —    —    —    —

Рабовладельческая и соотв. кре­постная рента    ........   —    —    —    +     +    +     +

Цена на раба и соотв. на крепост­ного .............   —    —    —    +    +    +     —

Дифференциальная рента     . . .   +    +     —    +     +2   +3

Цена на землю    ........   +    +    —    +    ~г    +

Государственный производствен­ный план   ..........   —    —    —    —    —    —    —    +

Необходимые для поддержания ре­жима внеэкономические    меры

принуждения    ........   —    —    -f     +     +    +    -f    -|_

1 Феодальное хозяйство представляет собой симбиоз натурального трудового хозяй­ства налогооблагаемых крестьян, с одной стороны, и феодала, продающего товар и ориен­тирующегося на денежно-меновые отношения, — с другой. В связи с этим ему присущи два в своем существе различных экономических субъекта и две не совпадающие в своих отдельных элементах системы народнохозяйственных категорий. Это обстоятельство за­ставило иас в приведенной таблице посвятить феодальному хозяйству две графы.

2 Рента не показана здесь как особая самостоятельная категория Дохода, однако рентообразующие факторы воздействуют на величину единого неделимого трудового до­хода семьи

3 Здесь рента присутствует как народнохозяйственная категория дохода, однако ее генезис отличен от генезиса ренты капиталистической системы.

140

гйе организационные формы экономической жизни. Обобщения, , которые делают современные авторы современных политэконо-мических теорий, порождают лишь фикцию и затемняют пони­мание сущности некапиталистических формирований как прош­лой, так и современной экономической жизни.

Изложенные выше обстоятельства, очевидно, уже не од­нажды обращали на себя внимание научных кругов, и в по­следнее время нередко выражалась мысль о том, что было бы весьма полезно создание универсальной экономической теории, понятия и законы которой охватывали бы все возможные струк­туры экономической жизни человеческого общества.

Попытаемся выяснить, возможно ли построение подобной универсальной теории и может ли она служить средством науч­ного познания.

С этой целью проведем сравнение уже изученных нами ва­риантов народнохозяйственных формаций и выделим общие для всех их принципы и явления, которых оказалось пять:

1. Необходимость с целью организации производства воору­жить человека как рабочую силу различными средствами про­изводства и направить на их создание и замену часть годового производственного дохода.

2. Возможность благодаря применению принципа разделения труда значительно повышать как производственно-техническую, так и понимаемую в социальном смысле производительность труда.

3. Возможность осуществлять сельскохозяйственное произ­водство с различной степенью напряженности труда и при раз­личном уровне удельной концентрации средств производства на/ единицу площади, а также путем интенсификации пред­приятия увеличивать массу продукции на единицу площади и рабочей силы. Следует при этом учесть, что доход увеличива­ется менее быстро, чем затраты труда и средств производства.

/ 4. Рост производительности труда и массы продукции на единицу площади как следствие более плодородной земли, бо­лее благоприятного рельефа и прочих природно-климатических Условий.

/ 5. Как следствие относительно более высокой производи­тельности труда человека возможность производить одним ра-I ботником большую массу продукции, чем необходимо для поддержания его жизни, трудоспособности, воспроизводства потомства и содержания семьи. Это обстоятельство явля­ется условием всякого социального и государственного строи­тельства.

Анализируя приведенные выше пять универсальных принци­пов экономической деятельности людей, легко заметить, что во всех случаях речь идет о явлениях натурально-технического по­рядка. Это экономика вещей в натуре.

141

Эти явления зачастую игнорируются экономистами-теорети­ками и считаются интересными только с точки зрения производ­ственной техники, а ведь они чрезвычайно важны. Среди хаоса послевоенных событий их значение представляется нам особенно четко после того, как сложная конструкция народно­хозяйственного аппарата капиталистического общества надло­милась и деньги утратили присущее им свойство быть абстракт­ным выражением стоимости.

В пяти приведенных нами принципах не содержится ника­кого элемента оценки вещей и явлений. Если такая оценка появляется и на ее основе формируется социально-экономиче­ский феномен объективной стоимости, то все вещи как бы обре­тают вторую сущность. Они превращаются в стоимости, а про­цесс производства наряду со своим натуральным приобре­тает также и стоимостное выражение*. ',

И только тогда появляются все те выявленные нами народ­нохозяйственные категории, которые в соответствии с социаль­но-правовой структурой общества образуют одну из изученных нами специфических стоимостно-экономических систем народ­ного хозяйства. '

«Стоимостная» система охватывает своими категориями пер­воначально натуральные производственные процессы и подчи­няет все специфическому для себя экономическому стоиААэст-ному учету *.

Каждая из этих систем по своей природе глубоко индиви­дуальна, и попытка обобщить все системы в рамках какой-либо одной общеупотребительной теории может породить лишы об­щие, лишенные смысла фразы вроде известных и идеально ти­пичных «преувеличивающих» констатации фактов, что, молЛво всех системах предприятие стремится добиться максимального эффекта при минимальных затратах и тому подобные- сен­тенции.

Поэтому в теоретической экономике представляется бол рациональным   для   каждого   народнохозяйственного  режим разрабатывать частную политическую экономию. •

Единственной трудностью на этом пути является то, чт' в реальной экономической жизни мы очень редко встречаем ка~} кой-либо народнохозяйственный уклад в виде (пользуясь тер­мином биологии) «чистой культуры». Экономические системы сосуществуют обычно рядом и порождают весьма сложные кон­гломераты.

Даже в наше время в мировое капиталистическое хозяйство вкраплены значительные массы крестьянских трудовых семей­ных хозяйств, а в колониях и азиатских государствах все еще распространены экономические структуры, близкие к рабовла­дельческим или феодальным.

Анализируя прошлое экономики, мы еще долго и часто, если

142

не постоянно, будем свидетелями такого сосуществования форм — либо первоначального капитализма с феодальным н крепостническим, либо рабовладельческого хозяйства с крепо­стным и свободным трудовым семейным производством и т. д.

В этих случаях каждая система, оставаясь замкнутой в себе, будет соприкасаться с другими объективно общими народнохо­зяйственными элементами, которые в нашей таблице при срав­нении систем совпадают. Этот контакт будет обычно иметь ме­сто на уровне рыночных товарных цен и цен на землю.

! Так, например, в России в период начиная с освобождения крестьян (1861 г.) и до революции 1917 г. в аграрном секторе существовало рядом с крупным капиталистическим крестьян­ские семейное хозяйство, что и привело к разрушению первого, ибр сравнительно малоземельные крестьяне платили за землю больше, чем давала капитализированная рента капиталистиче­ского сельского хозяйства, что неизбежно вело к распродаже крупной земельной собственности крестьянам.*

иное дело, когда высокая земельная рента, которую давало в Англии XVIII в. крупное капиталистическое овцеводство, обусловливала ограбление крестьянского арендаторства, кото­рое; не было в состоянии обеспечить латифундистам столь же высокую ренту.

Бе менее характерна замена барщины оброком, и наоборот, в различные периоды истории русского крепостного права, что каждый раз было вызвано превышением рабовладельческой рентл оброком и соответственно наоборот. И не исключено, что экономическую причину уничтожения рабовладения следует ис­кать; в том,.чго рента капиталистического предприятия, осно-вакиэго на наемном труде, превышала сумму земельной и ра­бовладельческой ренты. Это, а также ряд аналогичных приме­ров исключают сомнения в огромном значении проблемы сосу­ществования различных хозяйственных систем. Ныне, когда наш'мир постепенно перестает быть миром лишь европейским и- когда Азия и Африка с их своеобычными экономическими Формациями вступают в круг нашей жизни и культуры, мы вы­нуждены ориентировать наши теоретические интересы на про­блемы некапиталистических экономических систем.

При этом у нас не вызывает сомнения, что будущее эконо­мической науки состоит не в создании одной-единственной уни­версальной теории экономической жизни народа, а в разработке ряда теоретических систем, соответствующих как еще сущест­вующим, так и ушедшим в прошлое социально-экономическим укладам и исследующих формы их существования и эволюции.

эн

О ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ КРЕСТЬЯНСКОГО ХОЗЯЙСТВА1

Позвольте в самых кратких чертах выдвинуть мои положения. Я специально по вопросу дифференциации только еще начинаю работать и рассматриваю этот вопрос совершенно в другой ;yio-скости, чем он трактовался сейчас,— а именно с точки зрения производственной организации хозяйства разных социальных групп. Поэтому через 2—3 года я смогу, по всей вероятности, на основании исследовательской работы выдвинуть некоторые свои положения. А сейчас я хочу сделать только несколько овдих замечаний, причем они будут относиться скорее к поставрвке вопроса, чем к его разрешению. У меня нет тех материалов, которые имеет Н. П. Макаров, и того большого опыта в этом вопросе, которым обладает А. Н. Челинцев.* Мое построение будет носить более дедуктивный и методологический характер.

Прежде всего о том, что в сущности представляет проблема дифференциации. С очень многими словами, особенно в обла­сти экономических наук, случилось неприятное происшествие: они перегружены смыслом. С одним словом связывается много смысловых понятий и образов. В сущности, когда один человек говорит экономический термин, он понимает его в одном смы­сле, а другой человек понимает в другом. Поэтому прежде чщ говорить о дифференциации, нужно договориться, что это така и какая в сущности проблема стоит перед нами. Иначе мы бу дем иметь перед собой целый Ноев ковчег различных образов и понятий.

Если мы обратимся к истории вопроса, то увидим, что под< дифференциацией в конце XIX и начале XX в. понимался, как известно, процесс,  параллельный с процессом концентрации 1 производства в промышленности, т. е. борьба крупных, средних и мелких предприятий в условиях решающего технического

1 Стенограмма доклада для настоящего текста дополнена несколькими таблицами в части, трактующей о демографической дифференциации

144

перевеса крупных предприятий. Эти крупные предприятия по­степенно вытесняли мелкие предприятия, пролетаризировали ремесленников и в конце концов реорганизовали промышлен­ность по принципу горизонтальной концентрации крупных пред­приятий. Вымывание середины, разложение ремесленно-мелких предприятий и их пролетаризация — вот, следовательно, тот процесс, который подразумевался в классическом понятии диф­ференциации.

В этой постановке вопроса мы имеем твердое, ясное пони­мание проблемы и точную градацию хозяйств по их крупности. Середина постепенно вымывалась, а крупные предприятия ста­новились все более крупными и неуклонно удерживали свои по­зиции. Обратно, ремесленные кадры неуклонно разоряются и в конце концов пролетаризируются и превращаются в кадры пролетариата. Эта схема совершенно ясно и точно говорит о характере изучаемого социального процесса. В условиях про­мышленности этот процесс имел и имеет определенное место.

С какой же точки зрения можно подходить и к сель­скому хозяйству капиталистических стран. Не­давно выпущенная работа П. А. Вихляева вполне правильно и отчетливо ставит этот вопрос именно в этой плоскости.* Отме­чая и процесс нивелировки, и дифференциацию в разных стра­нах Западной Европы и Америки, он разбирает вопрос о диф­ференциации не в пределах крестьянского хозяйства, а в пре­делах всего сельскохозяйственного производства в целом. Он указывает, что в некоторых странах крупные латифундии про­тивостоят всему крестьянскому хозяйству. Средние по размерам капиталистические хозяйства вымываются историческим про­цессом, отдельные хозяйства из этого среднего слоя интегриру­ются и образуют, сливаясь, свекольную и другие латифундии.

При всем интересе такой постановки вопроса мы должны признать, что в СССР в условиях 1927 г. так вопрос ставиться не .может. Перед нами в сущности стоит совершенно другая про­блема. Мы не имеем ни крупных, ни средних капиталистических хозяйств в земледелии и не можем, следовательно, рассматри­вать вопрос в такой постановке. Понятие дифференциации, имеющее для нас актуальное значение, носит другой характер. Для того чтобы возможно глубже понять мою постановку во­проса, мы должны прежде всего вскрыть, в каких именно усло­виях народного хозяйства совершаются интересующие нас про­цессы дифференциации. Именно этот вопрос является всегда решающим для постановки всей плоскости понимания и даль­нейшего анализа.

Если мы поставим перед собой задачу выяснить основные типы состояния населенности страны и расположения в ней сельскохозяйственного производства, то в большинстве слу­чаев мы будем иметь перед собой два основных типа: с одной

145

стороны, все страны, где демографический состав страны и штандарт ее сельского хозяйства образовались в условиях уже товарного хозяйства.

Таковы Америка, Австралия, некоторые другие страны Но­вого Света и некоторые страны Западной Европы. В этих усло­виях мы имеем всегда совершенно определенный тип сложения штандарта сельского хозяйства.

Он всецело определяется рынком. Свойственные ему зоны отдельных систем хозяйства размещаются по изоценам. Этими системами определяется количество потребного для сельского хозяйства труда, благодаря чему население также осаждается по этим изоценам. Достаточно взять Соединенные Штаты Аме­рики, посмотреть линию изоцен, чтобы видеть точно выражен­ную картину описанного порядка. Рынок создает системы сель­ского хозяйства в целом, население размещается сообразно тре­бованию сельского хозяйства в рабочих руках и рассаживается совершенно точно сообразно высотам изоцен.

Другое положение мы имеем в условиях натурального хо­зяйства. При натуральном хозяйстве изоцены не могут суще­ствовать, а не существуя, они не могут определять собой и самого штандарта сельского хозяйства. Поэтому в условиях на­турального хозяйства мы имеем другие типы сложения сельско­хозяйственного производства и размещения населения.

В большинстве случаев фактором, определяющим системы хозяйства' и размещение населения в странах, являются есте­ственно-исторические условия, с одной стороны, а с другой — те исторические (часто стратегические) соображения, которые руководят эмиграционными потоками стран натурального хо­зяйства.

Таким образом, мы видим, что в странах натурального сель­ского хозяйства при равных стратегических" условиях перед нами такое размещение населения и сельского хозяйства, кото­рое дает1 максимумы в наиболее плодородных районах.

Предположите теперь, что некоторые страны, которые нахо­дились в условиях натурального хозяйства, переходят к систе­мам хозяйства товарного. В результате этого перехода требуе­мый рынком уровень населенности не будет соответствовать густоте населения, р^е а л ь н о уже сидящего на земле и сло­жившегося сообразно с естественно-историческими условиями.

Такое положение в настоящее время мы и переживаем в ус­ловиях наших советских равнин. Если вы посмотрите очень внимательно на густоту населения, на распределение его, ска­жем, по Картам XIX в.— начала, середины и конца, то увидите, что центральное сгущение этого населения отражает натураль­ный тип хозяйства. Вы видите, что это население на время про­должает оставаться сгущенным в тех местах, где оно сгущалось еще до развития парового транспорта.

146

С развитием товарных форм хозяйства на это размещение населения, сложившееся при натуральном строе, набрасывается система изоцен, определяющая условия товарного производства. Само собой понятно, что объективная степень интенсивности, объективная система хозяйства, объективная плотность населе­ния, потребность в рабочих руках должны при переходе к то­варным формам стать иными, чем те, которые были и есть в на­личности.

Мною с весьма большой схематизацией была выполнена небольшая карта, где сопоставлены течения наших изоцен зер­новых хлебов с размещением населения *.

Рассматривая карту, мы видим, что наиболее высокие изо-цены хлебов у нас тяготеют к портам Балтийского и Черного морей, к Московскому промышленному району и к: зонам не­земледельческих областей (Туркестан и Крайний Север). По­лоса наиболее низких цен идет по центрально-земледельческим районам и равнинам Сибири.

Приглядываясь к развитию системы изоцен, мы врравебыли бы предположить, что население, если бы оно складывалось при товарном строе хозяйства, должно было бы по своей плотности соответствовать высоте изоцен.

На самом же деле размещение сельского нaceлeния^ а также отчасти и штандарт сельского хозяйства все еще отражают со­бой условия уже изжитого натурального хозяйства, и наиболь­ший сгусток населенности падает на Центрально-земледельче­ский район, т. е. на район наиболее низких изоцен Эта дисгар­мония и является основой для всей истории нашего хозяйства последнего столетия.

Мы видим полное несоответствие рыночных требований и реального размещения населения; именно отсюда и происходит давящее нас аграрное перенаселение центральных и юго-запад­ных районов СССР. Именно здесь мы видим целый ряд про­цессов миграции, развитие кабальных форм взаимоотношений между хозяйствами. Массовое крестьянское хозяйство, пере­страивающееся из натуральных форм в товарные и попадающее при этом в состояние коллизии превышения наличного состава населения над количеством рабочих рук, требуемых рыночно-оптимальными формами хозяйства, естественно теряет свою однородность и испытывает самые резкие процессы дифферен­циации и развитие эксплуатации отношений.

Однако эти процессы дифференциации столь же естественно не имеют ничего общего ни с борьбой крупного капиталистиче­ского хозяйства Европы и Америки с трудовыми и полутрудо­выми формами его, ни даже с процессами дифференциации в Заволжье и на Кубани, ни с тем положением вещей, которое мы можем наблюдать в Московском промышленном районе, где

147

процессы дифференциации имеют совершенно иную природу и иные факторы.

Поэтому я полагаю, что для того чтобы правильно поста­вить вопрос и получить актуальные выводы, мы должны точно и детально разобраться в каждом отдельном случае, что за процессы дифференциации перед нами, расчленить их, совер­шенно точно установить, что же мы хотим в каждом отдельном случае изучать, как и насколько этот процесс мы можем уло­вить статистическими измерителями, и, наконец, поместить его в общую систему народного хозяйства изучаемой страны.

Проделывая эту работу, я считаю, что возможно разграни­чить целый ряд отдельных процессов, которые все могут входить в понятие дифференциации хозяйства и которые имеют совершенно различное социально-экономическое содер­жание.

Важнейшим из всех этих вопросов является вопрос о том, произойдет ли при переходе от полунатураль­ных форм нашего сельского хозяйства к фор­мам товарным перерождение нашего основ­ного народнохозяйственного массива кресть­янского семейного хозяйства в хозяйства американского фермерского типа, построен­ного на полукапиталистических, полутрудо­вых основах? Как и с какой скоростью этот процесс проте­кает и можем ли мы ожидать, что в ближайший исторический период в условиях нашего Земельного кодекса н вообще нашей экономической политики этот процесс может принять широкие размеры?

Здесь вопрос идет не о крупности, а о самом социальном типе хозяйства, дело не в организации техники производства, а в организации социальной структуры этого производства. Бу­дем ли мы иметь фермерское по типу хозяйство или не будем иметь?

Вот самый основной, самый крупный вопрос во всей про­блеме дифференциации. При этой постановке все остальное имеет несколько меньшее значение, потому что если нам суж­дено идти по типу американского хозяйства, это обусловливает одну плоскость рассмотрения всех вообще вопросов, связанных с сельским хозяйством, а в противном случае плоскость рас­смотрения должна быть совершенно иной. Потому-то я и счи­таю необходимым поставить во главу угла вопрос о том, диф­ференцируются ли наши хозяйства в плоскости кристаллизации фермерско-предпринимательских хозяйств и выделяются ли эти элементы в общей массе семейных хозяйств или нет?

Кроме этого вопроса, на фоне действия тех же основных со­циальных факторов мы можем проследить и другой процесс — дифференциации этого сельскохозяйственного населения в виде

148

отщепления от него промыслового населения, то, что было в свое время блестяще проанализировано Н. Н. Гиммер-Суха-новым *.

Для населения, сидящего на самых низких изоценах в аграр-но-перенаселенном состоянии, это есть вопрос о типе эволюции или в сторону частичного отхода от земледелия, или в сторону приспособления своего сельского хозяйства к новым невыгод­ным рыночным условиям.

Вопрос этот является не менее важным, чем предыдущий.

Помимо всего прочего, для нас исключительно важно знать, из каких социальных групп создаются резервные армии про­мышленного труда. При каких условиях усиливаются или осла­бевают процессы этого отделения и какую связь сохраняет ото­шедшее от земледелия население с сельским хозяйством. В сущ­ности говоря, здесь наиболее актуальным и общим вопросом является вопрос типа нашего пролетария в будущее десятиле­тие. Будем ли мы иметь в результате дифференциацию профес­сионального пролетария, порвавшего с земледелием, или же мы будем иметь новые кадры наших старых знакомых полу­крестьян-полурабочих, которые не теряют связи с деревней. Этот вопрос исключительно народнохозяйственной значимости.

Третий момент, также связанный,с проблемой дифференциа­ции, представляет не менее большой социальный интерес. Изве­стно, что на почве описанного нами процесса аграрного перена­селения в условиях семейного общинного хозяйства всегда со­здаются условия для развития кабальных форм эксплуатации в форме ростовщического кредита, в форме предоставления на кабальных условиях средств производства, а также в виде то­варной эксплуатации. Нам необходимо изучить, имеет ли место этот процесс у нас, и если имеет, то каковы условия, каковы факторы, каковы размеры и каковы хозяйственные последствия этой формы эксплуатации отдельных слоев крестьянства дру­гими слоями.

Необходимо подчеркнуть, что этот процесс совершенно дру­гой, чем создание фермерского типа хозяйства, потому что он почти прямо предполагает отсутствие фермерского хозяйства и как раз дает наиболее пышные ростки в условиях натурального хозяйства.

Наконец, последний вопрос дифференциации крестьянского хозяйства есть вопрос дифференциации хозяйств, связанный с изменениями структуры производства, с выделением из общей массы хозяйств специального вспомогательного значения: се­менных, племенных, предприятий по первичной переработке, транспортных и т. п. Здесь очень часто мы имеем дело с полу­чением капиталистической прибавочной стоимости, но в то же время перед нами не бытовая кабальная эксплуатация, а раз­витие нормальных капиталистических предприятий.

149

В данном случае я имею в виду не локальное выделение ка­ких-либо^ специальных культур, не локализацию сельскохозяй­ственного производства в пространстве, а расщепление процесса сельскохозяйственного производства в пределах одного и того же района, своеобразное «разделение труда» между хозяй­ствами. Процесс этот очень сложен, и, к сожалению, его часто смешивают с формами кабальной эксплуатации, что на самом деле далеко не всегда правильно.

Из нескольких примеров моя мысль будет ясна.

ВозьмеМ' элементарные формы свиноводства. В них мы имеем процессы случки, выращивания поросят, откорма и убоя, объединенных в одном хозяйстве. В наиболее развитых районах'свиноводства в Америке эти четыре процесса распа­даются на четыре типа хозяйств — мы имеем случные пункты, свиные рассадники, откормочные хозяйства и свиные бойни.

Далее, Во Фландрии процесс производства льна, объединен­ный у нас в одном хозяйстве часто вплоть до чесания кудели, дифференцирован на семейные хозяйства, льноводные, мочаль­ные и трепальные заведения и заведения по ческе льна.

Такого же типа организацию мы находим во многих отрас­лях первичной переработки, в племенном животноводстве, мо­лотьбе, тракторах и пр.

Несомненно, что в том случае, когда эти узкоспециализиро-вавшиеся хозяйства построены на наемном труде, развитие та­кого рода хозяйств есть крупный шаг в развитии деревенского капитализма. Но все же исходя из этого совершенно невоз­можно сваливать все эти хозяйства в одну кучу с формами ка­бальной эксплуатации и считать, что всякий работающий по найму тракторист или содержатель паровой молотилки или другого крупного орудия, мельник или хозяин племенного быка, работающего на случках за плату, есть представитель кабаль­ных форм эксплуатации.

Вот те четыре процесса, которые мы должны выделить, отдельно проанализировать потому, что каждый имеет свою осо­бую социально-экономическую сущность.

Итак, первый вопрос: создается или не создается фер­мерский тип хозяйства? Происходит ли перерождение самих крестьянских масс, и если создается, то под давлением каких факторов и в каком количественном масштабе?

Второй вопрос: в каких размерах создается дифферен­циация сельскохозяйственного населения в плоскости отхода индустриального типа?

В-третьих, как развиваются и при каких условиях ка­бальные формы эксплуатации?

И наконец, в-четвертых, каким образом в порядке со­здания отдельных монопредприятий создается дифференциация производственного типа?

150

Вот, по сути дела, что мы имеем перед собой и что пред­ставляет для нас актуальный интерес. Все эти четыре процесса частью уже освещены, частью будут освещены А. Н. Челинце-вым, Н. П. Макаровым, Г. И. Баскиным и другими докладчи­ками *. Поэтому я, настаивая на их расчленении, остановлюсь только на одном вопросе, который пока еще не рассматривался и который, по моему убеждению, не имеет актуального значе­ния, но забвение которого может помешать изучению четырех предыдущих.

Дело в том, что все эти четыре процесса совершаются на фоне обычных процессов дифференциации демографического (семейного) порядка, зависящей от присущей семейному хозяй­ству связи размеров хозяйства с размерами семьи. Это явля­ется основным фоном проблемы дифференциации и особенно выражается в посевных группировках и в размерах семьи. В сущности оно для нас не интересно. Это есть определенное, столетиями существующее положение вещей, общее свойство всякого массива крестьянских семейных хозяйств, его надо учи­тывать и в то же время иллюминировать (освещать.— Ред.), не смешивать с ним процессы дифференциации, которые я выше указал.

Еще в 1923 г. в своей работе «Die Lehre von der bäuerlichen Wirtschaft» * я указывал, что если бы даже в крестьянкой среде не существовало никакой социальной и капиталистической диф­ференциации, а находились бы в действии только обычные бы­товые процессы развития крестьянской семьи с момента выде­ления из отцовского дома до момента постепенного обрастания едоками и работниками и конечного земельного раздела, начи­нающего новые циклы развития, то при общинном землеполь­зовании и краткосрочных арендах это было бы достаточно для сильной дифференциации по уровню посевных группировок И скоту.

Процеес этот, происходящий благодаря взаимосвязи между размерами семьи и хозяйства, настолько важен для понимания социального строения деревни, что мы считаем необходимым остановиться на нем с особенной подробностью, тем более что другие докладчики, насколько мне известно, его вовсе не будут касаться.

Уже весьма давно, при самых первых случаях применения земскими статистиками посевных группировок, была установ­лена связь размеров посевной площади хозяйства и размеров семьи, связанной с этим хозяйством. Все разработки подворных исследований крестьянского хозяйства давали в этом отноше­нии тот же самый характер связи этих двух величин. Напри­мер, опираясь на сводную работу Б. Н. Кннповича *, мы мо­жем дать следующий ряд справок этой взаимосвязи по губер­ниям:

161

Таблица  I

 

На одно хозяйство На одно хозяйство   

Группы nfc Группы по   

посевн. пл,.; посевн. пл.   

в дес. Дес. удобн. Душ обоего в дес. Дес. удобн. Душ обоего   

земли пола земли пола  

Вятская

О 1,2 2,8

0—1 !    ?      4,5 3,5

1—2% 8,9 4,4

21/2—5     n      12,6 5,3

5—7V2 16,6 6,2

7V2—10 21,0 7,2

10—15 27,7 8,6

15—20 36,5 10,7

Св. 20 51,2 12,8

Владимирская

0 0,2 3,2

0—3 4,9 5,3

3—6 9,4 6,6

6—9 14,2 8,3

9—12 20,1 9,8

Св. 12 31,1 12,0

tyльская

0 0 1,0

0—1 0,4 3,4

1—2 1,4 4,4

2—5 '       3,4 6,2

5—10 6,9 8,4

10—15 11,0 11,0

15—25 17,7 12,6

Св. 25 23,9 14,4

Калужская

0 0 3,6

0—3 2,0 4,8

3—6 4,3 6,0

6—9 7,1 7,3

Св. 9 11,3 8,4

Полтавская

0                2,5 4,9

0—1              1,5 4,9

1—2              2,5 5,1

2—3              3,6 5,4

3—6              5,2 6,0

6—9              9,5 6,8

9—15           15,8 7,5

15—25 28,0 8,5

25—50           54,5 9,5

Св. 50 144,0 11,2

Ярославская

0               1,4 2,8

0^1             4,8 4,1

1—2             7,3 5,1>

2—3 10,5 6,0

3—4 14,4 6,9

Св. 4 21,2 8,6

Самарская

0              0 3,5

0—3             1,8 4,4

3—6             4,5 5,2

6—9             7,5 6,1

9—12 10,5 6,9

12—15 13,5 7,5

15—20 17,4 8,2

20—30 24,1 9,4

30—40 34,2 10,9

Св. 40 65,9 11,3

Вологодская

0               9,1 2,5

0—2             7,4 4,1

2—3 12,0 5,3

3—6 16,6 6,2

Св. 6 19,1 7,5

Прослеживая развитие функций, мы можем установить резко выраженную зависимость развития семьи и размеров площади землепользования.

Характер этой зависимости для разных районов в зависи­мости от различий в укладе народнохозяйственной жизни не­одинаков.

152

Так, в северных — Вятской, Ярославской, Вологодской гу­берниях, там, где сильно развиты промысловые заработки, раз­витие площади землепользования прямо пропорционально раз­витию семьи; в земледельческом районе — Туле, Самаре и Полтаве — кривая землепользования по мере своего развития заметно ускоряет темп нарастания.

Однако и в том и другом случае развитие кривых -зависи­мости настолько закономерно, что для многих губерний может быть легко выражено математической формулой. Так, например, для Самарской губернии, если величину семьи (число душ) обозначить через х, то количество удобной земли, приходя­щейся на один двор, в условиях анализируемой нами группи­ровки будет равно Y:

Y = 0y36x2—0,52х—2,6,

а для Вятской губернии еще проще:

Y = 4,38x —10,5.

Нижеследующая таблица говорит нам, поскольку указанные формулы точно выражают собой течение кривых:

Таблица 2

 

Самарская губерния Вятская губерния   

Число душ в семье (х) Десятин посева на один двор (Y) Число душ в семье (х) Десятин посева на один двор (Y)   

по формуле по наблюде­нию

по формуле по наблюде­нию  

4.4 2,0 1,8 3,5 4,8 4,5 5,2 4,4 4,5 4,4             8,8 8,9

6.1 7,6 7,5 5,3 12,7 12,6 6,9 10,7 10,5 6,2 16,7 16,6

7.5 14,7 13,5 7,2 21,1 21,0

8.2 17,3 17,4 8,6 27,2 17,0 9,4 24,3 24,1 10,7 36,3 36,5

10,9 34,5 34,1

Говоря иначе, можно считать вполне установленным, что при массовом наблюдении на крестьянском хозяйстве взаимосвязи этих двух величин они представляют собой вполне доказанный факт. Произведенное нами исчисление коэффициента силы кор­реляционной связи между ними дало также довольно заметную величину.

153

Так, например, мы имеем:

Таблица 3 Коэффициенты корреляции между размерами посевной площади и числом едоков и работников крестьянской семьи

Губернии и уезды

Вологодский уезд   . .

Смоленская губ.  . - .

Вельский уезд     . . .

Старобельский уезд

Новгородская губ. . .

Киргизские хозяйства

Кустанайский и Актю-бинский уезды (с чи­слом скота)   ....

Число едоков

0,43 0,60 0,40 0,73 0,46

0,59

Число работников

0,43 0,5в 0,40 0,60 0,45

0,56

ФакФ связи, таким образом, устанавливается несомненный.

Остается после признания факта отмеченной связи вскрыть ее содержание, т. е., говоря проще, определить, что же из этих двух взаимосвязанных элементов является причиной и что след­ствием—°$то кого определяет. На этот вопрос, как известно, существуют две взаимно противоположные точки зрения. С од­ной стороны, С. Н. Прокопович и ряд других экономистов счи­тают, 4fo единственно определяющей величиной в данном слу­чае является размер посевной площади, которая является вели­чиной данйой и к которой подгоняется сам состав семьи *. Крестьянская семья, предполагают они, в своем размере вполне подчинёна материальным условиям своего существования и по­этому только тогда может достигнуть крупных размеров, когда обеспечена надлежащими средствами производства или в форме земли, или в форме скота и других средств производства в хо­зяйствах других типов.

В противоположность этой точке зрения многие из исследо­вателей, принадлежащих к организационно-производственной школе, считали связь обратной, указывая, что в условиях об­щинного хозяйства и арендных форм мобилизации земли, кото­рые были свойственны крестьянскому хозяйству, земельная площадь гораздо более подвижна, чем состав семьи, и, по всем вероятиям, указанная связь должна пониматься как зависи­мость распределения земельной площади от демографического развития семьи. В свое время автор настоящей статьи, анализи­руя Старобельский уезд, пытался обосновать это свое положе­ние тем обстоятельством, что группировка посевной площади является в то же время, как показывает анализ демографиче­ского состава семей разных посевных групп, группировкой и по

154

возрасту семьи. Им было обнаружено, что процент семей, со­стоящих из супружеской пары и малолетних полуработников, достигнув в хозяйстве с площадью до 3 дес. 76,4, в хозяйствах с посевом от 3—77г дес. падал до 38,5, в хозяйствах с 71/2— 15 дес.— 4,0, в хозяйствах свыше 15 дес. посева казался рав­ным 0, т. е., говоря иначе, все до одного крупносеющие кресть­янские хозяйства оказывались семьями большого возраста, в которых второе поколение уже вступило в работу в качестве полного работника. Там же было отмечено, что в развитие неко­торых демографических элементов из одной посевной группы в другую, например, отношение числа работников и едоков, дает такие же кривые развития при посевной группировке, как и при прямой группировке по возрасту семьи *. Однако это в значительной степени решающее замечание, не развернутое, правда, на материалах других бюджетных исследований, про­шло в литературе этого вопроса как-то совершенно неотмечен­ным и проблема и по сие время стоит со всей остротой противо­стояния и, понятно, ждет еще установления какого-то объек­тивного способа разрешения. Не беря на себя в настоящем докладе задачи полного разрешения поставленного сейчас во­проса, мы тем не менее считаем возможным опубликовать здесь одну из наших новых работ, касающуюся этого воцррса.

Мы полагаем, что если бы доводы С. Н. Прокоцорича были верны и действительно размер семьи определялся бы всецело материальными условиями ее существования, то эти материаль­ные условия могли бы влиять на состав семьи главным обра­зом путем сокращения рождаемости или увеличения смертности. Только через эти два рычага, регулирующие семейрый состав, и могли выразиться эти величины, так как во всех преды­дущих исследованиях под понятием семьи подразумевался со­став приписных семей, включая промышленников, и потому влияние экономического фактора на размер промысловое™ хо­зяйства оставалось в стороне от поставленной нами проблемы. Поэтому, желая проверить положения С. Н. Прокоповича, вы­сказанные им в его последней работе, направленной на критику организационно-производственной школы, мы приступили к тща­тельному установлению корреляционной связи между различ­ными элементами, могущими служить измерителями объема хо­зяйственной деятельности: посевной площадью, количеством скота и т. п., с одной стороны, и показателем демографической динамики семьи — с другой. Так как в доступных нашему ис­числению бюджетных материалах данных о рождаемости и смертности как таковых не содержалось, то мы сочли возмож­ным взять за показатель демографической динамики процент детей до шестилетнего возраста, считая, что этот процент нам и нужен, ибо он выражает собою размер рождае­мости за шесть лет за вычетом смертности детей за этот же

155

период времени. Полученные результаты в высшей степени интересны и даются нами в нижеследующей таблице:

Таблица 4

Коэффициенты корреляции процента детей до в лет в составе крестьянских семей с различными измерителями объема хозяйства (в расчете на одно хозяйство)

 

«

я   . е и 8* пере­круп-гатый Я

о а [Й до- * бюд-   

Губернии и уезды я о*

«5 я 2 ° w я о. д w

я е О * 3 я о 3

д   

ЗЕ <и <и в

СО Д Ско вод< ный

СКО"! Осн пит; CQ К Д ф   

Новгородская губерния   . . . 0,007 —0,10 —0,10 —0,08 —0,13 —0,16   

Старобельский уезд..... 0,19 0,14 0,21 0,15 0,11 0,16   

Киргизские хозяйства Куста-   

найского и Актюбинского   

уездов.......... — — —0,10 —0,10 —0,08 —0,09   

Вельский уезд   ....... 0,00 0,12 0,11 0,00 0,07 0,05   

Смоленская губерния   .... —0,12 —0,12 —0,18 —0,16 —0,16 —0,17  

Просматривая эти в высшей степени любопытные цифры, мы можем сделать совершенно несомненные выводы, что коэффи­циенты корреляции между элементами демографической дина­мики крестьянских семей и измерителем экономической мощно­сти хозяйства дают нам отрицательные и положительные коэф­фициенты корреляции и что те и другие настолько ничтожны по своим размерам, что могут быть нами, особенно принимая про­тивоположность знаков, совершенно точно приравнены к 0. Говоря иначе, абсолютный размер хозяйства, по­севных площадей, капиталов, т. е. то, что под­лежит в данном случае нашему анализу, ника­кого влияния на рождаемость за вычетом смертности детей не имеет. Мы не хотим обобщать нашего вывода за пределы того материала, который нами ис­следован, и выводить какие-либо широкие положения из при­веденного нами расчета, однако считаем, что полученные нами результаты исследования в высшей степени знаменательны, тем паче что именно по этим бюджетам, как мы видели в начале статьи, мы получили хотя и не очень высокий, но все-таки заметный коэффициент корреляции между семьей и хозяйством. Отсюда мы можем сделать определенные выводы, что в преде­лах нами обследованных направлений связи между абсолютным размером хозяйства и абсолютным размером семьи ее следует понимать как зависимость первой от второй, а не наоборот. При страшно кропотливом исчислении корреляционных коэффициен­тов мы не расширили нашего исследования на более обширный материал и не будем этого делать, так как полагаем, что «обя­

156

зательство представления доказательств» в данном случае ле­жит не на нашей стороне, а на стороне наших противников. Во всяком случае мы считаем для себя несомненным:

1) что факт демографической дифференциации обусловли­вает собой дифференциацию хозяйств по посевным и иным ко­личественным группировкам по абсолютным величинам;

2) что сама по себе демографическая дифференциация не имеет актуального значения и мы, изучая актуальные вопросы дифференциации (четыре вышеуказанных), должны всячески элиминировать ее влияние и брать для их анализа показатели, не коррелирующие с размером семьи.

Таково наше понимание пяти процессов дифференциации. Само собою понятно, что все эти пять процессов неразрывно связаны между собой, взаимно обусловливают друг друга и в разных районах и в разных фазах исторического развития дают различные формы взаимосочетания.

Однако изучая их синтетически, мы должны выделить каж­дый из них отдельно и для каждого найти свой наиболее эф­фективный измеритель и показатель.

В настоящей фазе эмпирического анализа проблемы в о -прос об измерителях является важнейшим вопросом раз­работки проблемы дифференциации.

Поэтому только одному этому вопросу мы и посвятим конец нашего доклада, тем более что в нем существует весьма боль­шая путаница и мало ясности и точности.

Как мы уже отметили, для изучения четырех актуальных для нас процессов социальной дифференциации мы прежде всего должны будем выдвинуть такие измерители, которые совер­шенно бы не коррелировали с процессами демографической дифференциации, т. е. не выражали бы собой абсолютного раз­мера семьи или хозяйства. Сообразно этому для измерения пер­вого процесса, т. е. процесса перерождения семейного крестьян­ского хозяйства в фермерские формы, нам нужно брать в ка­честве показателя не посевные или какие-либо им подобные группировки, а непосредственные измерители капиталистиче­ских отношений в хозяйстве. Л. Н. Крицман, В. С. Немчинов, И. Д. Верменичев, Я. А. Анисимов и К. Н. Наумов выдвинули в этом отношении синтетический коэффициент, или коэффи­циент пролетаристичности, или капиталистичности, хозяйства *, выводимый ими на основе суммарного учета отношений найма рабочей силы, а также найма и сдачи лошадей и инвентаря.

Группировки по этому коэффициенту дают весьма показа­тельные результаты, однако надо признать, что они не разли­чают при данном построении измерителя процесса образования фермерских хозяйств от процесса развития кабальных форм эксплуатации. Мы можем сказать, что, наблюдая, например, хозяйство, отдающее внаем инвентарь или рабочий скот, мы не

157

вправе Делать вывод, что перед нами обязательно было зарож­дение фермерского хозяйства. Весьма может быть, что никогда фермерским оно и не будет. Часто это есть отрыжка старых кабальных форм бытовой эксплуатации. Изучая дифференциа­цию этих методов, мы никогда не ответим на вопрос: растут шги не растут фермерские элементы в нашем крестьянском хозяй­стве. Может быть так, что как раз фермерским хозяйством ока­жется то, которое пользуется наймом молотилок и тракторов.

Поэтому нам представляется гораздо более рациональным расчленить коэффициент В. С. Немчинова на два отдельных показателя: один — построенный по принципу учета отношений найма и другой — выражающий кабально бытовые формы экс­плуатации й опирающийся, помимо учета сдачи и найма лоша­дей и инвентаря, на учет кредитных отношений и аренды. При­том, однако, и в этом случае возможны некоторые осложнения и путаница, но избежание которой нужно в области учета ис­пользования инвентаря и отчасти лошадей избежать смешива­ние кабальных форм эксплуатации с выделением особых капи­талистических предприятий обслуживающего типа (наш 4-й тип дифференциации). Таким образом, интегральный Немчиновский коэффициент распадается здесь на три измерителя, каждый приспособленный для особого вида социальной дифференциа­ции хозяйств.  '

Другим излюбленным измерителем при изучении дифферен­циации является капиталоснабженность хозяйств. Причем и ав­тор этих строк, и другие авторы для этого пользовались при группировке нередко абсолютным размером основного капитала на хозяйство. Практика анализа показывает, что гораздо более целесообразно пользоваться размером авансируемого оборот­ного капитала плюс амортизация оснонного или даже просто ежегодными расходами на воспроизводство капитала в хозяй­стве, хотя это и менее показательно благодаря обычному для мелкого хозяйства прерывистому типу восстановления основного капитала.

Последний наш третий тип дифференциации — промысловый отход от сельского хозяйства — лучше всего измерять долею промыслового заработка в валовом доходе или годовой оплате труда, или в балансе труда семьи.

Таковы мои методические замечания по вопросу об исследо­вании дифференциации сельского хозяйства. Как я уже гово­рил, в моем распоряжении нет таких больших исследований и эмпирических проработок, которыми располагают Н. П. Мака­ров, В. С. Немчинов, А. Н. Челинцев и другие, поэтому я со­вершенно воздерживаюсь от каких-либо замечаний по вопросу о современном состоянии всех четырех видов процесса диффе­ренциации, которые мною были установлены. Надо думать, что потребуется не только уже проделанная работа, но целый ряд

158

специальных исследований, для того чтобы подробно разо­браться во всей сложности обсуждаемой нами проблемы.

Единственно, что я могу в заключение сноего доклада заме­тить по существу,— это то, что процессы кабальной дифферен­циации, так же как и дифференциации демографической, пред­ставляются мне скорее пережитком натурального строя, с кото­рым мы в течение 10 лет неизбежно будем считаться, но который в своем развитии вовсе не свидетельствует нам о раз­витии элементов капитализма. Что же касается процесса диф­ференциации по линии промыслового отхода и по линии расщеп­ления производственных функций, то они не столько и не всегда свидетельствуют о развитии капитализма в области сельскохо­зяйственного производства в тесном смысле этого словам сколько показывают развитие всего народного хозяйства в сторону бо­лее высоких ступеней капиталистической организации, народ­ного хозяйства в целом и его индустриализации, причем оба эти процесса могут протекать и не в капиталистических усло­виях: так, промысловый отход может иметь местом, ^ своего назначения социалистическую государственную промышлен­ность, а расщепление организационного плана крестьянского производства может приводить к кооперативной организации некоторых отщепленных отраслей. ^

Поэтому наибольшее внимание должен обращать^ на себя первый тип нами установленной дифференциации,—прямая перестройка трудовых семейных хозяйств, строящихся в быто­вых формах трудопотребительского баланса, в формы фермер­ского хозяйства, построенного с применением наемного труда и в целях усвоения прибавочной стоимости.

Именно этот тип развития дифференциации представляет собой центр проблемы. В условиях советской экономики этот процесс, несомненно, повышающий производительность сель­ского хозяйства, в то же время не может рассматриваться как прбцесс прогрессивный, так как он неизбежно вызывает тяже­лые социальные последствия в деревенской жизни, затрудняет развитие кооперативных форм концентрации сельского хозяй­ства — этого основного русла нашей экономической политики в земледелии.

эн

СЕБЕСТОИМОСТЬ САХАРНОЙ СВЕКЛЫ

Глава I.

ВВЕДЕНИЕ. ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Вопрос о себестоимости сахарной свеклы не является вопросом вполне новым. Поскольку регулирующие органы ставили перед собой задачу определения цен, они, естественно, должны были обращаться к вопросу о себестоимости. Мы имеем целый ряд попыток дать то или иное обоснование «нормального», «справед­ливого», «народнохозяйственного обоснования» уровня цен, по которому должно заготовляться свеклосахарное сырье.

Некоторые из этих попыток характеризовались стремлением обойти вопрос о себестоимости — вопрос, требующий сложных исследований и наблюдений. Пытались исходить в определении цен из конъюнктурных наблюдений рынка, стараясь сохранить своими уровнями цен ту же покупательную силу сахарной свеклы как товара, которым она обладала в условиях довоен­ного свободного рынка.

К области такого рода вычислений прежде всего относятся опыты И. Н. Жирковича *, который исходил из предположения, что организационный строй свеклопроизводящих хозяйств, а равно, очевидно, и других отраслей народного хозяйства, со­хранился в том же виде, в котором он существовал до войны, так как только при этом можно было рассчитывать иа сохране­ние тех же ценностных отношений, какие существовали до 1914 г. Несомненно, этот метод, очень простой и дающий чрез­вычайно наглядное и простое обоснование цен, имеет за собой некоторые основания. Однако в то же время вряд ли мы могли бы принять его как орудие практических исчислений цен, так как в конце концов мы ни в коем случае не можем принять его предпосылку об организационной неизменности структуры све­кольного хозяйства и всех других, соответствующих ему отрас­лей хозяйства, а с другой стороны, совершенно не видим осно­

160

ваний, почему и в силу каких причин покупательная сила са­харной свеклы для каждого года послереволюционного периода должна быть той же самой, какой она была в довоенное деся­тилетие.

В условиях вольного образования цен мы знаем, что цена берковца * свеклы, так же как и другие цены, была подвер­жена очень быстрым изменениям, отражавшим собой изме­нения производственного и рыночного окружения сахарной промышленности. А раз в условиях свободного рынка покупа­тельная способность сахарной свеклы была в высшей степени изменчива, то у нас нет никаких оснований полагать, что она должна быть почему-то постоянной в условиях нашего регули­руемого рынка, в котором изменение цен на стихийно произво­димый продукт как раз и является главным регулятором его производства. Поэтому, несмотря на простоту и очень большую наглядность, мы можем воспользоваться этим методом исклю­чительно в качестве иллюстрации, поясняющей нам изменения покупательной силы центнера сахарной свеклы в зависимости от того или иного уровня цен, который мы примем как норматив­ный на основании тех или иных соображений.

Для реальной же рабочей, практически полезной системы цен мы должны обратиться к установлению какого-нибудь дру­гого принципа, который мог бы быть положен в основу кальку­ляции. В наших условиях регулируемого рынка, а через него и регулируемого производства, таким принципом может быть то влияние, которое будут оказывать устанавливаемые уровни цен на организацию хозяйств, сеющих сахарную свеклу, и вряд ли мы ошибемся, если признаем как основной лозунг установления цен необходимость определить их уровень таким способом, при котором бы размеры сырьевой базы, питающей свеклосахар­ную промышленность, находились бы в полном соответствии с требованием заводов, а в случае необходимости расширились бы в той пропорции, которую требуют наши перспективные планы развития промышленности. С этой точки зрения нас со­вершенно могут не интересовать ни уровень благосостояния самих крестьянских семей, ни какие-либо вопросы «справедли­вости» или какой-нибудь «нормальности». Мы должны при этой жесткой точке зрения давать крестьянину такие цены, которые позволили бы ему сохранить свое производство или расширить его в нужных для нас размерах.

Очевидно, что это возможно только в том случае, если при наших ценах крестьянское хозяйство будет иметь возможность производить или простое воспроизводство капиталов в первом случае, или же расширенное воспроизводство капиталов — во втором. Совершенно очевидно, что если уровни цен не дают возможности крестьянскому хозяйству воспроизводить основной и оборотный капитал в своем хозяйстве, то это означает неми­

6    Заказ № 491

181

нуемое сокращение производства на следующий же операцион­ный год.

Правда, в некоторых отдельных случаях, под давлением тяч желой экономической обстановки, государство может в своей) политике цен уклониться в течение ряда лет от соблюдения» этого принципа и платить заготовительные цены, не дающие сельскому хозяйству возможности произвести полностью еже­годного восстановления капитала.

Эта возможность экономически базируется на том, что хо­зяйства в течение некоторого времени могут работать без вос­производства основного капитала, ведя производство на изно­шенном инвентаре и передержанном в браковке скоте. Благо­даря этому при отсутствии других конкурирующих и более высоко оплачивающих труд культур государство может снизить уровень заготовительных цен, не вызывая этим немедленного сокращения регулируемой культуры.

Однако этот «социальный заем» у сельского хозяйства впо­следствии оплачивается или ценами, обусловливающими воз­можность расширенного, в данном случае «восстанавливаю? щего», воспроизводства, или же неизбежным в конце концов сокращением производства.

Поэтому если в некоторых случаях и на некоторое время политически можно отказаться от соблюдения принципа цен, обеспечивающих простое воспроизводство, то в своей основе принцип этот остается обязательной нормой экономической по­литики.

Этот лозунг не является поэтому ни в какой мере группо­вым или классовым лозунгом, но представляет собой совер­шенно обоснованную норму политики планового хозяйства. Для того чтобы проводить практически эту политику цен, гаранти­рующих воспроизводство капитала, мы, в сущности говоря, должны были бы наладить динамические наблюдения за орга^ низацией крестьянского хозяйства и, нащупывая практически^ уровень цен, следить за тем, чтобы при наметившейся тенден­ции к сокращению площади посева сахарной свеклы, сообразно ему поднимать цены, а при обнаружившемся перепроизвод­стве— снижать их. А пока таких барометров, которые могли бы быть поставлены только в плоскости организации динамиче­ского наблюдения за хозяйством, у нас не существует, Mbi должны так или иначе подойти к проблеме с помощью каких-либо косвенных показателей. Таким косвенным показателем, в значительной степени могущим иметь практическое значение, является исчисление себестоимости. Во всяком случае, как бы мы ни строили свою политику цен, мы должны всегда иметь перед собой норму себестоимости как известную контрольную величину. а

Мы должны при этом разграничивать два возможных спо?

162

соба исчисления себестоимости: с одной стороны, мы можем подойти к нашей проблеме калькуляционно, т. е. попытаться определить так называемую нормальную себестоимость, кото­рая исчисляется путем использования нормальных данных и статистических средних стоимостей отдельных издержек на культуру, каждую в отдельности, и получения суммарной себе­стоимости путем сложения этих нормативных величин отдель­ных издержек. Такая работа была проделана в Сахаротресте М. А. Кручинским и была опубликована в особом издании на правах рукописи *. Рукопись эта послужила началом большой полемики. В общем работа эта в пределах калькуляционного способа исчисления себестоимости могла быть признана мето­дически правильной. Однако тот исходный эмпирический мате­риал, с которым оперировал М. А. Кручинский, т. е. нормы уроч­ного положения, высева, накладных расходов, амортизации и проч., к сожалению, имел весьма небольшое и шаткое обосно­вание. Поэтому при всей правильности методического построе­ния исчислений конечные результаты, т. е. величина себестои­мости, не могли быть признаны безапелляционно доказанными. Именно эти-то соображения и заставили Сахаротрест, с одной стороны, и наш Научно-исследовательский институт сельскохо­зяйственной экономии — с другой, искать возможность более обоснованного исчисления исходных элементов для калькуля­ционного способа построения себестоимостей, а эти элементы, очевидно, могут быть исчислены исключительно только на базе массового наблюдения крестьянских хозяйств и учета их бюд­жетного оборота.

Наличие же большого массового бюджетного материала, естественно, открывало возможность перейти от калькуляцион­ного, в сущности искусственного, подсчета себестоимости к ана­лизу действительной себестоимости отдельных хозяйств и отдельных социальных и производственных групп их, так как со­временный бюджетный материал позволяет с достаточной сте­пенью точности исчислить реальную себестоимость для каж­дого соответствующего хозяйства.

Анализ этих реальных себестоимостей мог дать полную воз­можность установить факторы, определяющие высоту себестои­мости, состав ее производственных элементов и, наконец, ли­миты оплаты свеклы, которые обеспечивали бы собой воспроиз­водство капиталов свеклопроизводящих хозяйств.

Говоря иначе, наличность обширных бюджетных материа­лов, сбор которых был необходим и для исчисления калькуля­ционной себестоимости, позволила направить исследование по другому, более надежному и более интересному руслу — ана­лизу действительной себестоимости в конкретных хозяйствах, взятых в массовых количествах, в разных социальных и произ­водственных группах свеклосеющей деревни.

6»

163

Именно эту-то задачу поставил перед собой государствен­ный Научно-исследовательский институт сельскохозяйственной экономии, предпринимая обширное исследование свеклосеющих* хозяйств в шести отделениях Сахаротреста. Это обширное ис­следование, результаты которого мы в настоящей работе при­водим, было начато почти год тому назад и охватило собой около 400 хозяйств в шести отделениях Сахаротреста (из рас­чета по 25 хозяйств на отдельный обследованный завод). Кроме этого, для установления типичности собранных материа­лов по бюджетным хозяйствам нами были обследованы селе­ния, где брались бюджетные хозяйства, 20 и более процентов хозяйств методами подворки, сравнительный анализ которой параллельно бюджетному материалу давал нам понятие о ре­презентативности бюджетных данных, т. е. об отражении ими в качестве типичных данных всей массы хозяйств района.

В общем по разным отделениям Сахаротреста нами были обследованы районы следующих заводов:

Подольское отделение:

Киевское отделение:

Курское отделение: Уманское отделение:

Харьковское отделение: Восточное отделение:

Шпиковский завод Антонинский завод Чичеринский завод Моевский завод1 Каменский завод Езерянский завод Згуровский завод Завод К. Либкнехта Ракитянский завод Верхнячский завод Томский завод Погребищенский завод Велико-Октябрьский завод Парафиевский завод Петровский завод Октябрьский завод Рамонский завод

При тщательной критике собранного материала нами были выброшены из разработки некоторые части материала как не­полно собранные или не в полной мере достоверные.

В итоге мы получили следующий состав хозяйств, могущих быть привлеченными к анализу себестоимости (см. табл. 1).

Хозяйства, описанные бюджетным методом для каждого заводского района, выбирались с таким расчетом, чтобы в своем составе захватить, с одной стороны, все степени отдаленности их местоположения от завода, а с другой — выявить все социаль­ные группы свеклосеющей деревни и отразить в полученных

1 В разработку по себестоимости не вошел ввиду малого количества бюд­жетов, собранных в районе.

164

Таблица

 

Отделения Сахаротреста Число обследованных хозяйств Площадь свеклы на одно сеющее хозяйство   

всего в том числе сеющих са­харную свеклу средняя, га колебание, га   

Киевское      ......

Уманское      ......

Подольское   ......

Харьковское     .....

Курское     .......

Восточное....... 74 74 80 83 54 23 66 *

67

60

67

40

20 0,54 0,81 0,66 0,57 0,60 0,89 0,27—1,36 0,27—2,33 0,15—1,10 0,24—2,18 0,16—1,21 0,10—3,73   

Итого . . . 388 320  

совокупностях бюджетных хозяйств в той или иной мере соци­альную структуру каждого района.

К сожалению, 1925 г., в отношении которого собирались наши материалы, был очень урожайным, что не могло не отра­зиться на некотором снижении себестоимости.

Собранные бюджетные материалы были обработаны нами по особой счетоводной системе, которая, сводя все приходы и расходы, а также все движение капитала, могла послужить исходным материалом как для общей обработки по всему хо­зяйству в целом, так равно и для исчисления себестоимости путем выделения счета сахарной свеклы по типу главной книги двойной итальянской бухгалтерии*.

Полученный таким образом обширный цифровой материал мог дать в полной мере исчерпывающий ответ на поставленные нами вопросы о себестоимостях.

Глава II.

МЕТОДЫ ИСЧИСЛЕНИЯ СЕБЕСТОИМОСТЕЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ЦРОДУКТОВ

Собрав и обработав указанные материалы, мы вплотную подо­шли к вопросу о методе исчисления себестоимости.

В нашем докладе, сделанном научно-техническому совету сахарной промышленности, мы намечали два пути исчисления:

1) с одной стороны, — мы хотели производить этот подсчет обычным способом, т. е. выделить счет сахарной свеклы и за-

165

Число обследованных хозяйств и средняя площадь посева свеклы на одно хозяйство

тем приравнять себестоимость ее урожая ко всей сумме дебета ее счета и этим самым получить путем деления на урожай цифру себестоимости одного центнера;

2) с другой стороны, помимо этого обычного способа, ис^ пользующего методику двойной итальянской бухгалтерии, мы предполагали возможным определить себестоимость по так на­зываемому хозяйственному и денежному сальдо бюджета, т. е. принять, что в хозяйстве наиболее существенной и единственно важной является товарная культура сахарной свеклы, все же остальные культуры суть только вспомогательные культуры, ко­торые не имеют самодовлеющего значения и содержатся в хо­зяйстве только по техническим соображениям натурального продовольствия или организации кормодобывания.

При этом втором методе мы должны были бы брать не отдельные условно выделенные счета двойной бухгалтерии, а все хозяй­ства в целом и из всех годичных издержек хозяйства вы­честь все доходы хозяйства, помимо сахарной свеклы, а полу­ченное при этом сальдо-кредит приравнять к себестоимости урожая свеклы. В этих условиях всякая успешная организация других отраслей выражалась бы у нас понижением себестои­мости центнера сахарной свеклы, а всякая плохая организация этих отраслей и убыток по ним отражались бы повышением се­бестоимости свеклы.

Эта идея, в высшей степени заманчивая и, по сути дела, совершенно правильная для хозяйства, близкого к монотовар­ному типу, к сожалению, оказалась для нас неосуществимой практически. Учтенные нами хозяйства, во-первых, были в зна­чительной степени полунатуральные, т. е. имели значительную часть своих общих бюджетных доходов в натуральных поступ­лениях зерновых по преимуществу продуктов, и, во-вторых, они оказались далеко не монотоварными. Доходы от сахарной свеклы, несмотря на свою, подчас значительную, величину, за­нимали небольшую часть общего валового дохода. Поэтому значение других отраслей в организации хозяйства, убытки и прибыли, от них получаемые, имели в этих хозяйствах исклю­чительно большое влияние. Исчисляемая нами по методу сальдо себестоимость при столь малом значении свеклосахар­ного сектора в хозяйстве могла или возрасти до неприемлемо высоких цен, или же падать до нуля, или даже больше того — , получать отрицательное количественное выражение. Это-то именно обстоятельство заставило нас, несмотря на принципи­альный интерес метода сальдо, после целого ряда неудачных попыток отбросить его и заняться исключительно только более условным, но зато и более обеспеченным методом исчис­ления себестоимости путем выделения 'и обработки     счета     производства     сахарной

166

свеклы в главной книге двойной италь­янской  бухгалтерии.

Эти счета производства сахарной свеклы были выделены нами для всех хозяйств, подвергнувшихся обработке, и по каж­дому из них были высчитаны искомые себестоимости, причем, однако, поскольку эти себестоимости могли быть совершенно различны от метода учета их, мы попытались предви­деть все возможные способы вычисления и все возможные идеи этих вычислений, чтобы в нашем материале исследователь и политик, определяющий уровень цен, мог найти числовые показатели, необходимые для иллюстрации и проведения его основных идей.

В настоящей книге помещены упомянутые счета сахарной свеклы для всех хозяйств, бюджеты которых были подвергнуты обработке.

Рассматривая их графы, читатель может видеть, что в де­бете этих счетов содержатся следующие статьи:

1. Амортизация (построек и инвентаря)

2. Текущий ремонт построек    ....... В

3. Текущий ремонт инвентаря     ...... С

4. Общие расходы по хозяйству...... Д

5. Полевой инвентарь (труд, тяга и удо­брения, затраченные в предыдущие годы на культуру этого года)     ......... Е

6. Труд (в производстве, транспорте и про­стоях)   ................. Ф

7. Тяга (в производстве, транспорте и простоях) Ж

8. Удобрения     .............. И

9. Семена................. Н

10. Прочие прямые расходы на культуру сахар-

'    ной свеклы    .............. К

11. Расходы, связанные с контрактацией    . . Л

12. Налоги    ................ М

13. Проценты на капитал    ........ О

Из общей суммы расхо­дов А, В, С и Д на культуру сахарной свек­лы начислялась доля, пропорциональная уча­стию свеклы в валовом доходе хозяйства

Итог, подсчитанный по этим 13 разделам, давал суммарную себестоимость, а итог по 10 первым разделам давал техниче­скую производственную себестоимость всего урожая в целом.

Принимая во внимание, что урожай культуры, помимо са­мой свеклы, дает еще гичу — Р (зеленую массу, могущую идти на корм скоту), мы для определения себестоимости сахарной свеклы в узком смысле, как сырья для сахарных заводов, вос­пользовались простым приемом учета себестоимости сопряжен­ных культур. А именно из суммарной величины издержек про­изводства по культуре (сумма-дебет) вычли стоимость гичи и оставшуюся сумму сочли за стоимость самой свеклы.

167

Таким образом, формула, по которой мы вели исчисление полной себестоимости, была

X — (А + В + С + Д+ Е + Ф + Ж+ Н+ И + К + Л + М + О) — Р      т

п

О)

где п — урожай сахарной свеклы в хозяйстве.

Как это читатель увидит впоследствии, помимо этой «пол­ной себестоимости», мы вычислим также и техническую про­изводственную себестоимость, снимая с учета один за другим накладные экономические элементы (налоги, расход на конт­рактацию и проценты на капитал).

Таков принятый нами метод. Для того чтобы он был совер­шенно ясен, нужно оговорить еще некоторые из его деталей.

Мы знаем, что из всех возможных методических различий, которые могут иметь место при исчислении себестоимости по методу использования счетов по отдельным культурам, постро­енных по признакам двойной итальянской бухгалтерии, наи­большее значение имеют различия в оценке труда, затрачен­ного на культуру.

Определение стоимости работы постоянных рабочих в усло­виях организованного хозяйства не представляет собой какого-либо затруднения» так как всегда возможно, суммировав зара­ботную плату, реально выплаченную рабочим деньгами и натурой с харчевым довольствием, стоимостью помещения и проз­одежды, определить общую стоимость содержания рабочей силы в течение года, а разделив ее на число реализованных рабочих дней, — получить стоимость одного рабочего дня. Оценка труда поденных рабочих оказывается еще более простой. Единствен­ным спорным моментом является только вопрос о том, надле­жит ли оценивать рабочий день постоянных рабочих одинаково в течение целого года или же его оценку следует видоизменить сообразно высоте стоимости поденной работы.

Гораздо более трудна оценка работы людей в трудовом крестьянском хозяйстве, которое никаких материальных затрат на работу не несет, а вкладывает свой труд в предприятие на­турой. Поэтому никаких объективных счетоводных данных для определения ценности труда у нас быть не может, и мы должны прибегнуть к какой-нибудь условной оценке, если вообще хо­тим составить себе какое-нибудь представление о себестоимости продуктов, получаемых в трудовых крестьянских хозяйствах.

В данном случае могут быть применены три условных ме­тода оценки работы, затраченной на различные отрасли и куль­туры:

а) оценка труда крестьянской семьи натурой, вложенного в учитываемую культуру, по нормам существующей в районе0 расположения хозяйства заработной платы;

168

в) оценка труда крестьянской семьи по стоимости его вос­производства, т. е. приравнивание стоимости годового труда семьи к стоимости годового содержания этой семьи (годовому личному бюджету);

с) оценка труда крестьянской семьи по средней для данной семьи или для района оплате труда, прилагаемого к земледе­лию, понимая в данном случае под оплатой труда оплату его стоимостью продуктов, получаемых в результате его прило­жения.

Рассмотрим каждый из этих трех моментов условных оце­нок в отдельности.

Для вычисления, а на первый взгляд и по существу, наибо­лее прост и ясен первый метод — оценка по существующим за­работным платам. Труд здесь оценивается так, как он котиру­ется на рынке. Однако при более внимательном рассмотрении вопроса нетрудно убедиться, что эта ясность — кажущаяся, и метод представляет собой во многом спорную экстраполяцию из одних условий производства в совершенно другие, мало­схожие с первыми.

Заработная плата не является какой-либо «естественной» категорией, вытекающей из «природы вещей». Она, как и дру­гие народнохозяйственные категории, является социальным яв­лением, возникающим и определяемым кругом тех условий, ко­торые существуют в среде ее выявления. Размеры и характер кадров наемных рабочих на вполне конкретном рынке труда и производительные условия конкретных нанимающих хозяйств— вот те резко очерченные пределы, в узких рамках которых су­ществуют явление заработной платы и факторы, определяющие ее размеры. Какая-либо экстраполяция за пределы этого вполне конкретного круга явлений может быть сделана весьма ус­ловно.

Сообразно этому экстраполяция заработной платы на массу трудовых хозяйств может быть с некоторым правом произве­дена там, где в сельскохозяйственном производстве капитали­стическая форма производства, основанная на наемном труде, является решительно преобладающей и где чисто трудовые хо­зяйства лишь вкраплены в общую массу нетрудовых предпри­ятий.

Однако и в этих странах трудовые хозяйства оценивают свой труд независимо от уровней заработных плат и продолжают вести свое хозяйство, получая при капиталистическом исчисле­нии себестоимость производимых ими продуктов, из года в год более высокую, чем их рыночные цены, как это можно видеть, например, на малоземельных группах швейцарского крестьян­ства.

В условиях же тех стран, в которых семейные крестьянские хозяйства представляют собой  преобладающее большинство,

169

положение исследователя, помимо принципиальных затрудне­ний, осложняется также и тем обстоятельством, что сами слу­чаи найма являются весьма малочисленными для вывода устойчивых средних. Исследователь благодаря этому обстоя­тельству, желая при исчислении себестоимостей оценить труд по заработным платам, не будет иметь в своем распоряжении устойчивых исходных величин, необходимых для исчисления. Задача исследователя значительно проще, если рядом с кре­стьянским хозяйством существуют крупные капиталистические предприятия или совхозы в наших условиях. Однако положение остается затруднительным и при наличности широко распрост­раненного найма, так как желая определить оценку труда, мы всегда имеем не одну, а три-четыре исходные величины стои­мости труда:

1) поденная заработная плата; ^

2) плата сезонным рабочим;

3) плата годовым рабочим;

4) сдельная плата за выполнение разных работ.

В зависимости от того, какую из этих категорий заработ­ных плат мы положим в основу наших исчислений, мы получим далеко не одинаковые результаты.

Принимая во внимание, что крестьянская семья остается связанной с производством в течение всего года, наиболее пра­вильно пользоваться цифрами оплаты труда годового рабочего, деля годовую плату на число реализованных рабочих дней в году и тем самым получая стоимость одного рабочего дня. К сожалению, пользование этим приемом крайне ограничено, так как обычно мы не располагаем достаточным материалом о годовых зарплатах. Поэтому чаще всего приходится прибегать к оценкам по поденным платам, что делает метод еще более условным.

Таково положение дел с оценкой труда крестьянской семьи по заработным платам наемного труда.

Два других метода оценки труда, затраченного в трудовом хозяйстве,—а именно по воспроизводству и по средней оплате— также условны, но их крупным преимуществом является то обстоятельство, что они исчисляются по исходным данным своих крестьянских хозяйств и не требуют каких-либо экстраполяции'. При методе исчисления стоимости воспроизводства рабочей силы мы должны из годового личного бюджета семьи вычесть ту часть дохода ее, которая не связана с сельским хозяйством, и остаток разделить на число рабочих дней, реализованных семьей в своем земледельческом производстве. Так, например, если годовой бюджет семьи (В) равен 460 руб., заработок ее на промыслах (Р) 150 руб., а число рабочих дней, реализован­ных в своем хозяйстве (п), — 250, то по этому методу стоимость

170

воспроизводства одного рабочего дня, затраченного в земледе­лии, будет равна 1 р. 24 к. ,   В общем виде расчет этот дает формулу

X = -LzlL-, (2)

где X — искомая величина стоимости воспроизводства единицы труда; В — годовой бюджет семьи; п — число рабочих дней, которые семья реализует в течение года; Р — неземледельче­ские поступления.

Критики этого метода обычно отмечают даваемые им высо­кие величины, что объясняется тем, что в своем бюджете кре­стьянская семья ассимилирует не только стоимость своего труда, но и чистую прибыль в виде ренты и процента на капитал. Мы сильно сомневаемся в наличности в крестьянском хозяйстве ренты и процента на капитал в капиталистическом смысле этого слова, но несомненно должны признать в составе крестьянского дохода элемент рентного порядка. Од­нако поскольку мы не вводим в учет наших себестоимостей элемента ренты, этот метод не содержит двойных учетов, но является себестоимостью с учетом рентных элементов.

Поэтому цифры, полученные при его применении, должны быть сравниваемы в нормальных условиях с себестоимостями, исчисленными путем оценки труда по зарплатам, только при условии учета в них земельной ренты.

Этот же рентный момент имеет место при оценке труда по средним оплатам его в крестьянском хозяйстве.

В чистом виде оплата труда представляет собой валовой доход за вычетом материальных издержек (считая в том числе амортизацию). Разделив эту годовую оплату труда на число рабочих дней, потребовавшихся для ее получения, мы можем исчислить оплату одного рабочего дня:

x=-^^-, о)

п

где X — искомая оплата одного рабочего дня; С — валовой до­ход земледельческого хозяйства; М — материальные издержки земледельческого хозяйства; п —число рабочих дней, которые семья реализовала в своем хозяйстве в течение года.

Для читателей, признающих существование в трудовом хо­зяйстве процента на капитал и земельной ренты в той же форме, как и в хозяйстве капиталистическом, формула может быть дана в редакции Э. Лаура*, который для определения оплаты трудящихся хозяйством, помимо материальных издер­жек, вычитает из получаемого валового дохода ренту и процент

»71

на капитал, экстраполируя их нормы из капиталистического земледелия:

Х= с-<м+* + Р) , ф

где R — рента хозяйства; Р — процент на обращающиеся в хо­зяйстве капиталы.

В наЩей работе мы уклонились от последнего метода оценки ввиду неразработанности его теоретического основания и сде­лали параллельно две рааработки, ведя одну при оценке труда по зарплатам наемных рабочих, а в другой оценивая его по стоимости воспроизводства.

Установив таким образом методику оценки труда, мы дол­жны были разрешить и другой спорный вопрос, а именно воп­рос о включении в состав себестоимости транспортных расхо­дов, а также расходов, связанных с контрактацией, стоимостью простоя, и процентов на капитал.

В интересах наиболее полного анализа материалов все ука­занные элементы исчислены нами во всех возможных методи­ческих вариантах, дабы читатели нашей работы могли взять цифры сообразно их собственным взглядам на природу себе­стоимости, освещаемую нами со всех возможных точек зрения.

Последним спорным методическим вопросом является воп­рос о включении в себестоимость величин дифференциальной ренты в том случае, когда труд оценивается по заработным платам.

В нашем исследовании мы совершенно уклонились от учета рентных моментов. С одной стороны, потому, что сам вопрос о количественном выражении рентных элементов в крестьян­ском хозяйстве не получил еще окончательного теоретического освещения, а с другой стороны, потому, что бюджетная мето­дика исследования крестьянских хозяйств не дает возмож­ности судить о сравнительных качествах земель отдельных хо­зяйств, а тем самым совершенно устраняется возможность кого-либо исчисления дифференциальной ренты.

Такова теоретическая основа, положенная нами в основу исчисления себестоимостей. <...>

Глава IV.

ИСЧИСЛЕНИЕ СЕБЕСТОИМОСТИ ЦЕНТНЕРА САХАРНОЙ СВЕКЛЫ

Поскольку в предыдущей главе нами были установлены сред­ние издержки крестьянского хозяйства на культуру свеклы в расчете на один гектар, то нетрудно приступить к исчислений себестоимости и одного центнера ее.

172